«Человек театра, человек профессии»

Фото из архива театра. «Проводы белых ночей».
В. Панова, Л.Б. Журавская в роли Жанны.
г. Петрозаводск. 

– Когда вы встретились снова?
– Потом она работала в театре города Кизел, но каким-то внутренним чутьем поняла, что это умирающий город, что в нем нет перспектив. Тогда она вместе с Малашиным, актером и директором, перевезла театр в Чайковский. Артисты поехали за ней, не задумываясь. Тогда приехали сюда и мы с семьей. Это был 1982 год, с тех пор мы снова оказались под ее крылом.

– Кизел ей не понравился, а чем привлек Чайковский?
– Не знаю, чем-то понравился, она всегда много говорила о нем на гастролях, когда общалась со зрителями. Как режиссер она прекрасно умела это делать, перед каждым спектаклем она обязательно выходила на сцену, рассказывала, откуда мы приехали, что будем играть, чем интересен наш город.

– Как проходили ваши репетиции, какие спектакли запомнились особенно?
– До сих пор помню ее первые спектакли: «Любовь и голуби», «Красные дьяволята», «Золушка». Их вспоминают и многие наши зрители, потому что они действительно того стоят. А репетиции у нас всегда были насыщенные, это была серьезная и интересная работа, к которой, мы знали, она всегда серьезно готовилась. Когда еще мы только читали пьесу, которую будем играть и распределяли роли, она уже играла, проживала каждый образ, горела им и, естественно, сгорела… Но как красиво она готовилась к репетиции! Всегда ставила перед собой столик с термосом, сигаретами, маленьким зеркальцем и обязательно приносила цветы. Она их очень любила. И, когда подходило время, мы всегда слышали ее уверенное: «Так, поехали» и начинали репетицию.

– Что бы Вы могли рассказать о ее характере?
– Очень жизнелюбивая, жизнеутверждающая, сильная. У всех бывают депрессии, плохие настроения, нас она выводила из них легко. Просто нагружала работой, давала новую роль, придумывала срочные дела, предлагала новые проекты. Это был человек, который помогал артистам раскрывать свои таланты. Мы ведь как дети, нас легко можно подавить. Так вот Людмила Журавская сочетала в себе гениального режиссера и гениального педагога. До сих пор помню, как она поставила спектакль под одну актрису, которой никогда не давали главных ролей, а она нашла ей такой образ, что все просто ахнули, когда она его сыграла. Спектакль получился удивительный. И это не единичный случай, рядом с ней актеры раскрывались, она всегда давала им возможность проявляться. Если кто-то хотел попробовать себя в новой роли — пожалуйста, мы никогда не спорили о том, чья это будет роль, работали сплоченным коллективом. Нас немного осталось из того состава, который работал еще при ней, но мы всячески стараемся поддерживать те традиции. Образ театральной жизни вместе с ней, как главным режиссером и актрисой живет в нас очень сильно. И теперь очень грустно, что ее не стало. Такое ощущение, что все мы осиротели.
Татьяна Андреевна Глумова, заслуженная артистка России:
– Когда я впервые увидела Людмилу Борисовну, то даже испугалась, так пристально она на меня смотрела. Мне только потом сказали, что она просто актеров для своего дипломного спектакля выбирает и поэтому так внимательно всех разглядывает. Она ставила «Ситуацию». И с первого спектакля я поняла, что учеба в институте ничего не стоит. Вот она, настоящая школа, рядом с этим режиссером. Я очень многому у нее научилась. После дипломного спектакля она осталась работать в театре города Орск, и пошли пьесы, спектакли, сказки… Я считаю, что она – лучший постановщик сказок, которого можно себе представить. Мы до сих пор бережно храним ее постановки и не списываем их из репертуара театра, уже чайковского.

– А когда Вы познакомились с Людмилой Журавской как актрисой?
– Я приехала вместе с мужем к ней на спектакль в город Кизел, она поставила там «Оптимистическую трагедию» и играла главную роль. И тут ее сила проявилась в полном объеме: играла она замечательно, ей удалось создать невероятно реалистичный образ, показать волевой характер. Потом я видела ее в самых разных образах, она играла профессионально, сильно, не боялась показаться смешной, некрасивой.

– С какого года Вы работаете вместе?
– С 1973 года мы проработали вместе 4 года, потом расстались на некоторое время и встретились уже в Чайковском театре, где она была главным режиссером. За то время, что мы не виделись, характере у нее стал еще сильнее. Во всем, что касалось  профессиональной деятельности, она была бескомпромиссна. Постоянно чего-то добивалась для театра, для актеров, организовывала гастроли… При всем этом в театре царил комфорт, нас, актеров, все эти административные дела не касались. Вот так в ней сочетались женственность и жесткость.

– Что в своей работе Людмила Журавская особенно любила?
– Если говорить о постановках, то она любила классику. Шекспир был ее конек, любила она Эдуардо де Филлиппи, была без ума от Горького. Почему-то не ставила Островского, наверное, потому, что его произведения носят сильный отпечаток быта, а нашему режиссеру была ближе философия жизни. Хотя она не стремилась давать со сцены никаких советов, не поучала зрителей, сцена не была трибуной. Скорее, это было место, где можно было увидеть позицию добра и зла. Мне кажется, что вкус к драматургии сформировался у наших артистов именно под ее влиянием. Бабочек-однодневок нам играть не хочется.

– Каково артистам было играть с ней в одном спектакле, на одной сцене?
– К выходу на сцену она относилась более чем серьезно, настраивалась так, чтобы показать все, на что способна. Сейчас некоторые артисты наоборот снимают напряжение перед спектаклем, шутят, до последнего общаются между собой на разные темы. Она же целиком погружалась в роль, выброс адреналина у нее был сильнейший, поэтому тишина вокруг стояла непередаваемая. Все боялись попасться ей под горячую руку, так что лишний раз мы ее не провоцировали. Мне кажется, это очень правильный настрой.

– Удалось ли Людмиле Борисовне передать своей семье любовь к театру?
– Сама Людмила Журавская буквально родилась на сцене. Ее мама была актрисой, и схватки начались у нее прямо в театре на репетиции. Дочь Людмилы Борисовны — Елена — тоже работала в нашем театре, очень хорошая актриса, потом она ушла в церковь. Конечно, Людмила благословила этот выбор дочери, но я знаю, что она сильно переживала по этому поводу. Через какое-то время внук тоже ушел из театра и тоже в церковь. Так что, как бы там ни было, вся семья этой актрисы и режиссера прошла через театральную школу.

– За что ее любили актеры?
– Театр был для них домом, каждый актер занимал в нем свою нишу, для всех она находила роли, не боялась экспериментировать. Умела раскрывать возможности актеров. Она ломала человеческую ограниченность для сцены. Проще говоря, громким помогала проявиться в тихих образах и, наоборот, тихих учила быть громкими, смелыми. Помню переворот в своем сознании, когда мне надо было сыграть жестокую мать, которая воспитывает дочерей кнутом. Но она добилась этого, у меня получилось. Для театра жизненно необходимо быть разной, и она умела этому научить.

– Сколько Вы уже работаете в театре без нее?
– Она уволилась 9 лет назад по состоянию здоровья, начались серьезные проблемы с глазами. Перед уходом Людмила Борисовна начала репетировать спектакль под названием «Пока она умирала». Мне видится в этом нечто судьбоносное, ведь все эти годы она продолжала жить театром: хотела поправить здоровье и вернуться, работала над своей постановкой и созванивалась с нами, актерами, рассказывала о своих планах. Конечно, мы понимали, что это невозможно, но всегда поддерживали эти разговоры. Она очень живо интересовалась всем, что происходит в театре, мы ей все рассказывали, знали, что без этого ей будет трудно. До сих пор рука к телефону тянется, хочется ей позвонить.

Инесса Муран, заслуженная артистка России, жена внука Людмилы Журавской:
– Расскажите о семейной жизни бабушки Вашего мужа, какой она была вне работы?
– Про нее можно говорить много и все интересно. Вот не знаю, рассказали Вам уже или нет, но Людмила Журавская — это человек очень тяжелой судьбы. Во время войны она была в оккупации в Великих Луках. Этот город переходил то немцам, то нам. Жителей эвакуировали, мама Людмилы эвакуации не пережила, погибла от ранения. Знаю, что одно время у них в доме жил немецкий офицер, но он относился к семье хорошо, кормил, когда еды в доме не было. А вообще, Людмила очень любила готовить, могла запросто щуку фаршированную сделать и принести в театр. Видимо, со времен войны в ней жило это желание не остаться голодной, готовить и заботиться о других. Так что она частенько удивляла нас самыми невероятными блюдами. Мою дочь и свою правнучку, Соню, она приучила к военному блюду из черного хлеба, растительного масла и соли. Очень сытно.
После войны папа Людмилы Журавской женился на сестре своей погибшей в оккупации жены, вместе они воспитывали двух дочерей. Рассказывать о себе, о жизни, о театре Людмила любила. А мы любили ее слушать. И теперь какая-то пустота  на душе осталась, мне ее очень не хватает. Соня тоже будет скучать, она у нас вообще в театре буквально выросла, ходила туда вместо детского сада, и сейчас уже играет в детских спектаклях: Элли из «Волшебника Изумрудного города» и Снегурочку в новогодних сказках. И мне кажется, она бы легко могла пойти по прабабушкиным стопам, хотя, может быть, театр останется для нее только хобби.