НЕМОЙ

В уютном домике, где раньше располагался сельский магазин, было на удивление многолюдно. Точнее, теперь это было не удивительно, а вот раньше сельпо совхоза «Светлый путь», а затем и товарищества «Дачное», никак не могло похвастаться таким обилием клиентов. Во времена своей советской бытности, когда в названии еще и фигурировало имя того, кто смело вел жителей по «светлому пути», это было вполне процветающее хозяйство. А близость города и трасса федерального значения лишь укрепляло веру в будущее. Однако никакое процветание не может длиться вечно. Во времена развала Советского Союза, как и многие другие, совхоз распался, и некогда успешный населенный пункт начал отмирать стахановскими темпами. Земля выкупалась по смешной цене неизвестными собственниками, а ферма и сахароперерабатывающий завод пустовали без дела. Как часто бывает, довершал это и интуитивный навык самогоноварения у местного населения.
Но если чему и учит история, так это цикличности своих процессов. За периодом долгого упадка внезапно настала эпоха подлинного расцвета. Немаловажную роль здесь сыграла и «новая кровь». Среди переселенцев, сбежавших из умирающего города, оказалось немало предприимчивых людей. И вот через несколько лет старый завод вновь вернулся к своей работе, став одним из немногих предприятий, которые работали в нынешних условиях. Коренные жители и переселенцы на удивление слаженно взялись за поднятие своего хозяйства. И теперь, спустя три года после конца, товарищество «Дачное», которое вновь гордо носило название «Светлый путь», набирало свои обороты. Являясь единственным на многие километры вокруг поставщиком сахарной свеклы и сахара из нее, деревенька отныне могла претендовать на высокое звание районного, а то и областного центра, с усмешкой поглядывая на обгоревший и разложившийся труп своего брата‑города.
Теперь сюда стекались дороги многих торговцев, да и просто работящих людей, которые хотели стабильности и покоя. А это место предоставляло им хорошую работу. Правда, о жилье приходилось думать самостоятельно. Пустовавших домов не было уже несколько лет, да и, учитывая темпы прироста населения, таковых строений не предвиделось. Хотя, с другой стороны, никем не запрещалось заняться самостоятельной постройкой собственной избы. Тем более что свободной земли было вдоволь, а ее «законные» по бумагам владельцы сгинули в небытие. Собственно, именно поэтому каждый новый год население увеличивалось и вместе с ним росло количество строек на окраинах села.
Бывшее сельпо очень скоро изменило свою торговую направленность. В связи с тем, что завозить товары стало неоткуда, оно очень скоро перешло на внутреннюю продукцию. И через несколько месяцев плавно трансформировалось из маленького магазинчика во вполне жизнеспособный трактир. Заправлял им некий Семен Митрофанович — коренной житель здешних мест. Он одним из первых осознал, что в нынешнем мире деньги потеряли ценность, и перешел к безналичной форме оплаты. С тех пор в этом заведении можно было сытно пообедать, выпить или даже отметить какое-то знаменательное событие за совершенно скромную услугу. Сложилась даже практика «добровольной недели», когда человек абсолютно безвозмездно трудился в трактире. Поэтому в работниках дефицита не было. А уж капитальный или косметический ремонт делали всем миром.
Может быть, именно из-за чистоты и уюта, которые теперь так редко встречались, Игорь любил это место. Он старался хотя бы пару раз в год задерживаться тут на несколько дней. Правда, обстоятельства часто были сильнее него. В этот раз он сидел за своим любимым столом после полуторагодового отсутствия. Семен Митрофанович в белом чистейшем фартуке и с большой аккуратной бородой сидел напротив и с удовольствием делился новостями.
— Завод в этом году должны будем запустить на полную мощность. Жалко, конечно, что нет топлива для тракторов. Хотя уже почти все на конную тягу перевели. На днях и кузня должна своя открыться. А то в Тотаново не с руки ездить. У них там, кстати, что-то навроде артели намечается. Металлургия хоть и кустарная, но мастера нашлись. Еще несколько семей пришло. Народ, конечно, разный, но в основном землю любит. Бездельники у нас долго не засиживаются.
— Да… Хорошо у вас тут. Можно сказать, новая жизнь.
После нескольких недель откровенного голодания Игорь с удовольствием и с неспешностью настоящего гурмана ел картошку с грибами. Это блюдо для него сейчас казалось настоящим деликатесом. А довершала вкусовую феерию вишневая настойка. Вообще надо сказать, что данное заведение пользовалось большой популярностью среди местных и «приезжих» еще и из-за большого разнообразия спиртного. Естественно, торговали им в умеренных количествах, чтобы не допускать пьянок. Но каждый вечер здесь за небольшими столиками собирались мужчины всех возрастов, чтобы побаловать себя кружечкой местного пива, разнообразных наливок и настоек и даже медовухи по отрытому кем-то старинному рецепту. Женщины алкоголь употребляли только на праздники. В остальное время это негласно, но ощутимо осуждалось. А вес общественного мнения в довольно замкнутом обществе всегда был велик.
Игорь с наслаждением отпил из рюмки.
— Семен Митрофанович, ваши наливки мне потом весь год во снах являются. Как и кухня.
— Спасибо, Игорек! Да ты бы у нас оставался. Работу найдем, жену тоже. Заведешь семью. И будешь каждый вечер мою наливочку кушать. Кстати, Валентина, Денисова вдова, недавно о тебе справлялась. Баба она хорошая, работящая. Да видишь, как все обернулось. В 25 вдовой стала. Даже детишками обзавестись не успели.
— Спасибо за приглашения, конечно. И за доброту отдельное спасибо. Да только не могу я на одном месте жить. Посижу месяцок, да и опять сорвусь. А ей тогда что? Опять страдать. Это она тогда вообще окажется вдовой при живом муже. Не думаю, что такая судьба лучше.
— Это верно. Раз так, расскажи, чего в мире делается. У нас тут, конечно, раз в месяц базар крупный бывает, но разве у челноков что-нибудь узнаешь. Они только о выгоде думают. Да и не отовсюду приезжают. Чего сейчас в мире-то делается?
— Ну… За весь мир-то я точно не скажу. Но вообще плохо сейчас. Города умирают. Большая часть населения давно оттуда сбежала. А каждая зима уносит половину тех, кто остался.
— Неужели там так тяжко? Ты ж знаешь, я в городе-то пару раз был…
— Очень тяжко. Кругом бетон, еды нет, с водой вообще напряженка. Те, кто поумнее, вовремя перебрались к речушкам или парковым озерам. А центры стоят мертвые. Да и не только из-за этого. Сейчас почти в каждом городе передел собственности идет. А в «миллионниках» так вообще настоящие войны идут. Разве что авиацию и ракетную артиллерию не используют. Я один раз попал в переделку. Так ели ноги унес.
— Во как!
— Ага. Я вообще удивляюсь, как вы тут без охраны живете. Не нашлось еще желающих «подмять» ваш бизнес?
— А то как же. Были такие ухари. Из бывших вояк вроде. Да только у нас в каждой семье охотник с ружьем имеется. А если встанем все, так никто не страшен.
— Отбиваетесь своими силами, стало быть.
— Ага. Да и зачем лишних дармоедов держать? Тем более при оружии.
— Как нелестно вы о защитниках отзываетесь.
— Насмотрелись уже просто.
— Ну… Может, это и правильно. Со своими спокойнее. Да и есть за что драться. Я смотрю, детишек много. Школу открывать не собираетесь?
— Да есть мыслишки. Тем более что и несколько бывших учителей имеется. Но пока руки не доходят.
Пока беседа текла своим чередом, дверь в трактир распахнулась, и на пороге показался странный человек. Время уже было позднее, и в свете керосиновых ламп выглядел он очень зловеще. Мужики, которые кучкой занимали несколько столиков и мирно беседовали, попивая пиво, внезапно зазвенели кружками об столы и недовольно загудели. Незнакомец был высокого роста, одет в полностью закрытый армейский камуфляж, несмотря на то, что на улице даже сейчас было довольно душно. Поверх него были надеты бронежилет и разгрузка армейского образца. На голове в такт шагам покачивалась каска, а лицо скрывал платок и большие пылезащитные очки. На плече висел охотничий карабин. Но больше всего в мужчине удивлял не внешний вид, а его спутница. За ним, чуть сгорбившись от тяжести легкого бронежилета и вечно съезжающей каски, шла девочка лет семи. Несмотря на всю тяжесть своего «снаряжения», такого нелепого для ребенка, она старалась еще и идти вприпрыжку, не отпуская ни на секунду заключенную в кожаную перчатку руку взрослого. Солдат, как его мысленно окрестил Игорь, подошел к высокому прилавку, который теперь выполнял одновременно и функцию барной стойки и имел вполне читающееся происхождение с районного почтамта, и, не сказав ни слова, сел на крепкий деревянный табурет. Девчонка сначала озорно оглядывала всех присутствующих и одаривала самой непринужденной и задорной детской улыбкой, но после нечитаемого взгляда своего провожатого мгновенно присмирела и уселась рядом.
— Явился… — недовольно проворчал Семен Митрофанович, но затем уже громко и вполне приветливым тоном обратился к своей помощнице. — Людочка, обслужи, пожалуйста.
— А это кто? — спросил Игорь, с любопытством изучая нежеланного в этих местах гостя.
— Это — Немой. Страшный человек…
— Почему Немой?
— Да кто ж его знает. Молчит он все время или мычит что-то невразумительное. Мужики поговаривают, будто у него языка нет — сам себе отрезал.
— Врут! Зачем ему это?!
— Это ты у него спроси. Может, натворил чего, вот и додумался так себя обезопасить.
— Что ж он, совсем ненормальный, что ли?
— Да ты сам посмотри на него. Кто таков — неизвестно. Откуда в наших краях — тоже. Никто не знает, где он живет. Как-то мужики хотели проследить за ним. Дык, потом их нашли: одного с дыркой в башке, а второго в яме с кольями. Вот и все дела.
— Неужели он их так?
— А кому еще? В той стороне больше никого и нет. Дальше город.
— Ну, может, бандиты какие-нибудь оттуда?
— Из города-то? Нет там никого уже давно. И сам посуди, его не тронули, с полными-то сумками, двух мужиков порожняком накрыли?
— Верно. Не выходит. А уверены, что он там один?
— Ну… Один он. С этой девчушкой. Говорят, она ему за место жены…
— Это кто ж такую чушь-то порет?!
— Да народ толкует. А ты сам посмотри, как она его боится. Ишь, он только посмотрел, а она сразу и притихла. Где же это видано, чтобы ребенок так слушался. Значит, запугал. Может, он ее еще и бьет! Разглядишь разве под бронежилетом.
— Вас послушаешь, так натуральный душегуб с педофильными наклонностями!
— Уж с какими «фильмами», я не знаю, но человек он прескверный.
— Тогда почему вы его терпите? Зачем кормите?
В это время незнакомец протянул смятый листок бумаги Людмиле — женщине лет тридцати — и вновь молчаливо уставился в стену. Девочка сидела рядом и жевала конфету, которую с немого согласия своего спутника приняла в подарок.
— А что делать? Он же живая душа. Да и девчушку жалко. А так — ей хоть кусок перепадает. Я сам иногда ей узелок соберу да и отдам, пока этот не видит.
— Если вы все так за нее болеете, почему не отберете?
— А этого куда? — дед уставился на Игоря с искренним непониманием.
— Куда, куда? Ясное дело, куда… Волкам на ужин…
— Да, Игорек… — Семен Митрофанович внезапно стал мрачнее тучи. — Видно, и правда хорошо, что ты не останешься у нас. Долго ты ходишь… Слишком… Это ж живая душа. Да и чего он нам сделал-то? Чтобы его вот так, как животное.
— А мужики ваши? Ну, те, что за ним ходили.
— Они сами виноваты. Их туда никто не звал. Сунулись — получили свое. Если бы кто ко мне так пришел — получил бы не меньше. Защищать дом — право каждого.
— Вот оно как у вас. По древним законам живете…
— Какие уж есть. Лучше так, чем совсем без закону… — Старик отвел глаза, но Игорь и так понял, что это было в его адрес.
— А я, Семен Митрофанович, на святость-то и не претендую. А живу, как умею. Да и закон есть. Просто он у меня свой.
— Человек человеку волк?
— Ну… Тогда бы я вряд ли тут долго задерживался.
— Тогда какой?
— Не изменяй себе.
— Уж больно скользко.
— Так а я за собой никого и не веду, чтобы быть несгибаемым идеалом. Да и идти за собой не советую.
В повисшей тишине Игорь заметил, как скрипнула входная дверь, и незнакомец растворился в опустившихся сумерках улицы. Мужики, пьющие пиво, вновь продолжили свое ленивое занятие, скрашивая его тихой болтовней за жизнь. Людмила принесла им еще несколько сушеных окуней и забрала опустевшие тарелки со стола Игоря.
— Знаешь, — хозяин трактира набрал полную грудь воздуха, потом так же шумно выдохнул и погладил свою бороду. — Ты — гость, и я не могу тебе запретить сюда ходить. Но не обессудь. Эту ночь можешь переночевать, еды мы тебе в дорогу соберем. Но мой тебе совет, забудь сюда дорогу.
— Ваше право. — Игорь не изменился в лице. Он давно уже привык к такому обращению. Для большинства он был чужим. — Только скажите, где этот ваш Немой обитает?
— По дороге в город есть старая заправка. Вот недалеко от нее садовый домик. А тебе почто? Иль чего удумал?
— Без обид, Семен Митрофанович, но это уже мои дела. Проведаю его.
— Еще одну душу невинную на свой счет решил записать?
— Должен же кто-то, раз вы боитесь замараться.
Игорь улыбнулся, встал и пошел в небольшую каморку на втором этаже, где ему предстояло провести ночь. Он знал, что это будет последняя ночевка в этой деревне. Еще одно место, где теперь он стал нежеланным гостем. Жалко… Здесь действительно хорошо и спокойно. И может быть, из-за этого все получилось именно так. А Семен Митрофанович так и остался сидеть, глядя своему бывшему знакомому в спину. Единственное, что его тревожило, — как он не смог разглядеть червоточинку в этом парне…
Продолжение читайте
в следующем номере